Как я показал в своей работе «История и учение древних христиан-модалистов«, богословие монархиан исходным пунктом всех своих догматических рассуждений считало строгий монотеизм. В этой связи христология «патрипассианских антитринитариев» занимает особое положение. Отправной точкой их христологии, насколько представляется возможным её реконструировать, является та же попытка ограждения единства Божества от влияния многобожия, выраженного в нарождающемся на рубеже II-III веков тринитаризме. Рассмотрим христологические системы ведущих учителей модализма.

Праксей. Согласно учителю Праксею, воплощение понимается как исшествие Отца из Самого Себя. Один и Тот же Бог Отец родился во времени и пострадал. Иисус Христос есть не что иное, как Сам Бог Отец. Праксей отрицал личностное существование ипостаси Сына до Его воплощения и слово Сын относил к воплощенному Отцу.

«Не действовала только сила Вышнего при рождении Христа, – учил Праксей, – но сила Вышнего есть Сам Вышний, Который снизошел в Марию».

В Иисусе Отец входит в состояние произвольного ограничения и становится Сыном. Праксей различает в лице Иисуса Христа рожденную от Марии плоть (caro) и Высшее, Которое есть Сам Бог Отец. Отец, по взглядам Праксея, – это Бог сокровенный от наших взоров, Сын – Тот же Бог, открывшийся в творении и искуплении. Страдание Иисуса есть страдание Отца по плоти, поскольку Иисус есть Сам Отец во плоти. Хотя это страдание касается тела, в соединении с которым Отец становится Сыном, но страдание тела не есть нечто безразличное и чуждое Высшему Отцу, но Отец входит в состояние сострадания. По справедливому замечанию Тертуллиана термин «сострадание» значит то же, что и страдание, так как если Отец способен сострадать, то есть даже если бы Он каким-то образом страдал с другим, значит страдал и Сам. Согласно Праксею, простое страдание тела не имело бы никакого значения в деле искупления, если бы Бог не имел непосредственного отношения к телу и никак не участвовал бы в страданиях плоти.

Гермоген. Другой патрипассианский тринитарий Гермоген отрицал домирное существование и миротворческую деятельность Сына как самостоятельной личности. Человечество Иисуса Христа, то есть, надо полагать, тот образ, в который вошел Отец во времени, Гермоген не признавал вечным (a patre post), но придерживался мнения, согласно которому Иисус сложил с себя грубое материальное тело и облекся в духовное. По Гермогену во Христе не было отдельного от Бога человеческого духа, ибо место его занимало божественное Существо.

Ноэт. В отличие от Праксея, учитель Ноэт, хотя и повторяет основные положения первого, однако не делает столь резкого различия, как Праксей, между плотью и божеством Христа; напротив, с большей решительностью, чем Праксей, Ноэт переносит страдания на Отца.

«Так как мы знаем только одного Бога и никакого другого, кроме Отца, то я необходимо должен приписать некоторую страстность Отцу», – говорил Ноэт.

В божественном существе имеется две стороны – неизменная и страстная. Этой страстной стороной, актуализировавшейся по воле Божьей, и пострадал Сам Отец в образе Сына. Поскольку одно и то же Божество является в многоразличных откровениях, то они включают в себя возможность для Бога стать во времени конечным, видимым, страстным. Эта возможность и становится действительной в ряде откровений. Отсюда Ноэт стремится показать различие и отношение откровения во Христе ко всем другим откровениям и ставит христианскую религию в разряд теофаний.

Верон. По учению Верона, принятая Логосом плоть была равнодействующей (ταυτουργος) с Божеством в силу принятия Божества (προσληψις), а Божество равнострастно с плотью в силу самоуничижения (κενωσις) или единения с плотью. Плоть и Божество в лице Иисуса Христа получили полное слияние и смешение. Тело Иисуса равно и тождественно Божеству по существу и по деятельности по причине того, что Бог Сам ставит Себя в состояние действительного объективного бытия через самооткровение, результатом которого было то, что Он принял образ человека. Таким образом, возможность ограничения необходимо полагать в самом божественном существе. При этом превращение природ не происходит[1], так как явившаяся видимая человеческая сторона не чужда Божеству, но носит Его в себе и выражает Его как свою внутреннюю сущность, сообразно своему происхождению. Видимая человеческая деятельность Иисуса есть собственно деятельность божественная, а не отдельного воспринятого человека в ипостась Логоса. Бог через κενωσις стал человеком во Христе, самоограничил Себя и в Нем получил описание (περιγραφη).

Берилл. По учению Берилла, епископа Бострского, которого также есть основания относить к монархианам-модалистам, Иисус до Своего явления во плоти не имел отдельного от Отца самостоятельного бытия, равно как не имел Он и собственного отдельного Божества, а в Нем обитало Божество Отца. Действительного вочеловечения Бога не происходило, но личность Иисуса есть истечение (эманация) Божественного Существа, которое заступило место человеческой души во Христе. В Иисусе обитает Божество Отца (πατρικη θεοτης), Которое является Его личностным сознанием, но не самостоятельная личная сущность (και ιδιαν ουσιας περιγραφην). Через воплощение Божество делается описуемым и остается той же самой личностью в Самом Себе, какой было и до воплощения.

Савеллий. Наиболее развернутая патрипассианская теология принадлежит Савеллию, самому образованному и выдающемуся идеологу монархианского модализма. Согласно его системе, которая включает в себя весь предшествующий опыт в раскрытии патрипассианских доктрин, божественная Монада (Еди́ница) присутствует во всей полноте каждого Своего проявления в мире, которые не вносят никакого личностного или сущностного различия в единое Божество. Только различным откровениям или формам соответствует нечто реальное и объективное, не тождественное одно другому. Например, синайское законодательство не то же, что и воплощение, следовательно Отец не то же, что и Сын. Отец, Сын и Святой Дух есть три имени, каждое из которых соответствует той или иной форме самовыражения Монады по отношению к миру. Еди́ница, простираясь, становится Троицей, имеющей преходящее значение. Каждое проявление прекращается по мере исполнения той роли, которая определена им божественным промыслом, и Троица возвращается в Еди́ницу. В Боге не существует никаких трех самостоятельных личностей, а только лица (προσωπα), то есть изменяемые по необходимости обличья, в которые облекается неизменное, всегда равное и самотождественное Божество. Сын является одной из форм или обличий, принятых Отцом во времени и на время, и по совершении искупления Он снова возвращается в форму Отца. Отображение божественного Логоса есть человеческий разум. Как разум в человеке не является отдельной самобытной личностью, так и Логос не есть особая ипостась Божества, но Сам Единый Бог. Сын есть имя воплотившегося Отца, Логос есть имя деятельной Монады. Сыновство в собственном смысле зависит от воплощения, и Сыном именуется Логос, открывшийся в Иисусе. По-видимому, Савеллий, не признавал во Христе человеческой души, но, как и вышеназванные монархиане, считал, что её место занимает божественный Ум или Логос. Божество не обитало в Иисусе, а носило Его. Оно не сообщало ничего Иисусу как человеку, но было Богом во плоти.

Павел Самосатский. Одним из выдающихся представителей монархианства III века был Павел Самосатский. Несмотря на имеющиеся данные о принадлежности его к направлению динамистского монархианства, тем не менее, возникает серьезное недоумение в связи с употреблением им термина ομοουσιος (единосущие). В каком смысле Павел употреблял этот термин и каковы были настоящие христологические воззрения этого богослова, становится ясно из документа, который приводится в актах Халкидонского собора под названием «Определение епископов, бывших на Соборе в Никее, о воплощении Бога Слова, Сына Отчего, и изложение этого собора против Павла Самосатского»[2]. Несмотря на явную подложность данного документа (ничего подобного в Никее не было сформулировано), он может отражать важнейшие положения в доктрине Павла Самосатского на определенном этапе. Из его содержания мы можем сделать выводы о его учении в части христологии. Итак Павел посредством антиномического ряда учил, что Иисус:

1) Бог по телу и человек по Божеству;
2) всецело поклоняемый по телу и всецело поклоняемый по Божеству;
3) несозданный по телу и образовавшийся во чреве девы по Божеству;
4) единосущен Отцу по телу и людям по Божеству.

Из текста определения также видно, что Павел обличается в «слиянии раздельного».

Выходит, Павел Самосатский исповедовал крайнюю форму модализма с элементами антропоморфизма и пантеизма. Возможно, к таким воззрениям он пришел к концу своей жизни, поскольку его ранние динамистские взгляды задокументированы и не подлежат сомнению в их историчности.

Несмотря на то, что сведения о христологии патрипассианских антитринитариев довольно отрывочны и ненадежны, так как заимствуются опосредованно через их противников, всё же общая канва их воззрений подлежит идентификации и формулированию в основных своих положениях. Их христология основана на новозаветных текстах. Многозначительное молчание о человеческой природе воплощенного Бога свидетельствует, в свете всей теологии патрипассианства, об отсутствии у первых монархиан всяких понятий о той христологической концепции, которая возникла много позже, была развита и упрочена трудами каппадокийских отцов и окончательно закреплена решениями IV, V и VI Вселенских соборов. В своих воззрениях эти монархиане всегда исходили из догмата об ипостасном единстве Бога. И как в Боге нет никакого личностного разделения, также точно, надо полагать, они смотрели и на воплощение, которое понималось не как восприятие полного человечества в ипостась Бога, то есть как «вочеловечение», а только как «воплощение«, то есть принятие плоти, подобной человеческой. Они не допускали какого бы то ни было личностного разделения в лице Иисуса Христа не только после, но и до воплощения, или противопоставления и разделения природ по их свойствам, так как это разрушило бы основные понятия о внутреннем единстве и нераздельности Бога. Это главный положительный вывод, который можно сделать, исходя из анализа приведенных свидетельств о христологии монархиан-модалистов.

> В ОГЛАВЛЕНИЕ <

ПРИМЕЧАНИЯ:

[1] Превращение природ Верону пытается приписать Ипполит.

[2] Деяния Вселенских соборов. СПб 1996. Т. 1, стр. 475-476.